... - И там живет Бог со своими святыми?
- Дочь должника. Голь перекатная. Так что там насчет моей вдовы? -
поинтересовался Уилл у Энн.
- Сам козодой, - ответила ему сестра.
Ричард, у которого левая нога была на полтора дюйма короче правой,
поковылял в сторонку, немного подумал, а затем достал из штанов своего
маленького дружка и начал мочиться на траву, выпуская тоненькую желтую
струйку, золотящуюся в лучах весеннего солнца. Он собрал на губах слюну и
принялся выдувать из нее пузырь, тонкую, быстро лопнувшую пленку.
- А вон там растет козья ива, - продолжала Энн.
На Ричарде была бархатная шапочка, а старый плащ, полы которого сейчас
были откинуты назад, мать украсила потрепанной кисточкой.
Коза, ива, вдова... Тарквиний, римский правитель, очень смуглый, словно
опаленный лучами горячего южного солнца, он тоже был очень развращенным и
похотливым. Вот это tragos, трагедия. Лезвие бритвы и точильный камень. Но
то был совсем другой Тарквиний. Перед глазами Уилла до сих пор было белое,
обвислое брюхо отца, выскочки из Хэмптон-Люси, и он отчетливо слышал крики
матери, Арден, дочери древнего и достойного рода. Нет, она не ива. Но ива
как раз пригодилась бы для смерти. Уилл смотрел на лужицу, собиравшуюся под
золотистой дугой, и в голове у него назойливо крутилась одна и та же мысль,
заставившая его снова прибавить шагу. Сможет ли он стать знаменитым сыном
Стратфорда, таким же, как Клоптон? Мальчику казалось, что он спит наяву и
пытается во сне догнать неуловимую тень, увидеть, которую можно лишь иногда,
краешком глаза.
- А ты весь дрожишь, - сказал Гилберт. - Дрожишь, дрожишь, дрожишь.
Уилл недовольно поморщился, чувствуя, что краснеет. Он неопределенно
пожал плечами, пробормотал что-то насчет промозглой английской весны и
запахнул на себе полы поношенного плаща - ну совсем как король Стефан из
песни. Настоящий пэр, честное слово. Ричард тем временем уже закончил
мочиться и спрятал инструмент обратно. Все еще держась за штаны, он тихонько
зарычал и, хромая, побежал догонять белоголовую Энн, у которой были светлые
ресницы, а бровей не было видно и вовсе...
|
