Достоевский и роман-трагедия — Страница 5

Загрузить книгу на мобильный телефон.

В романе учится она свободно мыслить и чувствовать,
"мечтать и заблуждаться", философствовать жизнью и жить философией,
строить утопии несбыточного бытия, неосуществимой, но вожделенной
гражданственности, прежде же всего учится любить; в любовном переживании
познает она самое себя в бесконечной гамме притекающих со дня на день
новых восприятий жизни, новых чувствований, новых способностей к добру и
злу. Роман становится референдумом личности, предъявляющей жизни свои
новые запросы, и вместе подземною шахтою, где кипит работа рудокопов
интимнейшей сферы духа, откуда постоянно высылаются на землю новые
находки, новые дары сокровенных от внешнего мира недр. Сама пестрота
приключений служит орудием обеспечения за лич-
[406]
ностью внешнего простора для ее действенного самоутверждения, а
изображение быта орудием сознания, а через то и преодоления быта. Роман
является или глашатаем индивидуалистического беззакония, поскольку ставит
своим предметом борьбу личности с упроченным строем жизни и ее наличными
нормами, или выражением диктуемого запросами личности нового творчества
норм, лабораторией всяческих переоценок и законопроектов, предназначенных
частично или всецело усовершенствовать и перестроить жизнь.
Таким роман дожил через несколько веков новой истории и до наших дней,
всегда оставаясь верным зеркалом индивидуализма, определившего собою с
эпохи Возрождения новую европейскую культуру; и, конечно, ему не суждено,
как это еще недавно предсказывали лжепророки самонадеянной критики, эти
птицегадатели, гадающие о будущем по полету вдруг пролетевшей стаи птиц
или по аппетиту кур, клюющих или отвергающих насыпанное зерно, - конечно,
не суждено ему, роману, измельчать и раздробиться в органически не
оформленные и поэтически невместительные рассказы и новеллы, как плугу не
суждено уступить свое место поверхностно царапающей землю сохе, но роман
будет жить до той поры, пока созреет в народном духе единственно способная
и достойная сменить его форма-соперница -царица-Трагедия, уже высылающая в
мир первых вестников своего торжественного пришествия.



2.

Перечитывая Достоевского, ясно узнаешь литературные предпочтения и
сродства, изначала вдохнувшие в него мечту о жизни идеально желанной и
любовь к утопическим перспективам на горизонте повествования: это Жан-Жак
Руссо и Шиллер. Что-то заветное было подслушано Достоевским у этих двух
гениев: не то, чтобы он усвоил себе всецело их идеал, но часть их
энтузиазма и еще более их мировосприятия он глубоко принял в свою душу и
претворил в своем сложном и самобытном составе.